BEPS, CRS, FATCA, KYC, UBO: What does business need to know about? (in Russian)

Предупрежден – значит вооружен. Об этой простой истине говорили еще древние римляне, и, по всей видимости, не стоит забывать о ней и нам. Речь пойдет о новых правилах игры, уже переставших быть новостью в некоторых профессиональных кругах консультантов по вопросам структурирования бизнеса и налогового планирования. Пришло время вооружить своим знанием клиентов.

С чего начать явно непростой разговор? Действительно ли пора? И разве нельзя по-другому?

Первый звоночек прозвенел еще в начале прошлого года, когда Украина присоединилась к проекту BEPS – плану действий в области международного налогообложения, разработанному Организацией экономического сотрудничества и развития (ОЭСР). Еще тогда стало ясно: фронт глобальной войны за налоговую прозрачность проходит совсем рядом, и победитель этого сражения, как ни крути, предрешен.

Несколько позднее власти заявили о намерении уже в 2020 году впервые обменяться налоговой информацией с зарубежными государствами по стандарту CRS. Для нас эти три безобидные буквы означают, что налоговые органы других государств, подписавших соглашение, будут в автоматическом порядке передавать украинским налоговым органам информацию, собранную у своих финансовых учреждений.

Под прицелом иностранных фискалов окажутся счета, к которым применяются требования об автоматическом обмене.

В нашем случае это счета налоговых резидентов Украины – физических и юридических лиц. Украинские налоговые органы получат информацию о реквизитах этих счетов, балансе, общих суммах зачисленных на счет процентов, дивидендов, роялти и доходов от продажи финансовых инструментов. Если учесть, что о большей части иностранных счетов украинцев компетентные органы информации не имеют, последствия первого обмена могут оказаться непредсказуемыми.

Несколько сложнее ситуация с другой категорией информации, подлежащей обмену, – сведениями о счетах пассивных компаний. Таковыми являются компании, чьи активы большей частью состоят из пассивных доходов – дивидендов, процентов, роялти. Независимо от того, является ли такая компания налоговым резидентом Украины (разумеется, что нет), информация о ее счетах все равно будет передана украинским налоговым органам, если ее бенефициар – налоговый резидент Украины.

Ко всему прочему, под автоматический обмен подпадет и информация о счетах иностранных трастов, фондов, партнерств и иных структур, которые зачастую создавались с целью недобросовестного налогового планирования и сохранения в тайне личности реальных бенефициарных собственников.

К слову сказать, среди более 100 государств, с которыми в рамках CRS начнет обмениваться налоговой информацией Украина, нет Соединенных Штатов Америки. Там в 2014 году вступил в силу Закон “О налоговых требованиях к иностранным счетам” (Foreign Accounts Tax Compliance Act – FATCA), действие которого, вероятно, ощутил на себе украинский бизнес. Уже несколько лет при сборе пакета документов KYC (“know your client” – рус. “знай своего клиента”) для открытия банковского счета и заполнении стандартных опросников банков юристам приходится не единожды уверять compliance банк в том, что ни среди учредителей, ни среди бенефициаров компании нет налоговых резидентов США.

Все дело в американской системе налогообложения: независимо от места проживания, любой американец обязан декларировать свои доходы и платить налоги в США. Мировая практика смены налоговой резидентности физическим лицом в силу постоянного проживания в другом государстве здесь не применяется.

FATCA требует от иностранных банков в одностороннем порядке передавать налоговым органам США информацию о счетах американских налоговых резидентов. Для выполнения этих требований украинскими банками правительство подписало соглашение с США о внедрении FATCA, которое, по всей видимости, уже в ближайшее время будет ратифицировано Парламентом.

Для украинского бизнеса это очередной повод проанализировать структуру собственности своих компаний. В обновленной структуре важно соблюсти одно из основных требований времени – максимальную прозрачность, при этом не забывая об экономической целесообразности и учитывая разного рода коммерческие риски. На практике множество вопросов возникает в связи с необходимостью отражения информации о структуре собственности компаний в публичных реестрах. На этом и остановимся более подробно.

Кто такой UBO, что у него общего с “кінцевим бенефіціарним власником” и где могут возникнуть проблемы?

В законодательстве Европейского Союза (речь о Директиве ЕС 2015/849) и всех его государств-членов давно устоялось понимание, что конечным бенефициарным собственником юридического лица (ultimate beneficial owner – UBO) является физическое лицо, которое:

• прямо или косвенно владеет в нем долей или правом голоса в размере 25 и более процентов; или
• является выгодоприобретателем в отношении такого юридического лица путем владения правами на получение дохода (ownership interest) от его деятельности в размере 25 и более процентов.

Тем временем украинский законодатель, имплементируя это определение в Закон “О предотвращении и противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, финансированию терроризма и финансированию распространения оружия массового уничтожения” (Закон об отмывании доходов), его несколько исказил. Так, согласно этому Закону конечный бенефициарный собственник (контролер) – это физическое лицо, которое самостоятельно или совместно со связанными лицами:

• владеет долей или правом голоса в юридическом лице в размере 25 и более процентов; и/или
• имеет возможность, независимо от формального владения, прямо или косвенно решающе влиять на управление или хозяйственную деятельность юридического лица.

Налицо – настоящий парадокс: слово “бенефициар” происходит от латинского beneficium, что означает не что иное, как выгода, доход, прибыль. С точки зрения же украинского права в качестве конечного бенефициарного собственника можно указать кого угодно, но не бенефициара в общепринятом его понимании, ведь в определении “потерялся” главный признак бенефициара – право на получение дохода.

Все бы ничего, но в силу этой коллизии и несколько легкомысленного или невнимательного отношения со стороны самого бизнеса у многих могут возникнуть серьезные проблемы.

С появлением реестров бенефициарных собственников бизнес по всему миру начал декларировать своих бенефициарных собственников, в том числе подавать соответствующую информацию для внесения в украинский Единый государственный реестр предприятий и организаций (ЕГРПОУ). В результате в украинских и иностранных реестрах указаны разные бенефициарные собственники.

Указание разных бенефициарных собственников одной структуры – существенное нарушение законодательства многих государств и веское основание для подозрений в отмывании денег. Например, по английскому праву это считается уголовным правонарушением.

К тому же в условиях ужесточения банками своих требований KYC, предполагающих подачу информации о полной структуре собственности бизнеса, счета иностранных компаний с неясной структурой собственности, вероятнее всего, будут заблокированы.

В целом же в банковском секторе прослеживается явная тенденция: практически не осталось банков, которые готовы открывать и обслуживать счета компаний, в которых невозможно определить реального конечного бенефициара.

Уважающий себя банк попросит подтверждение реальной экономической деятельности компании, существенной коммерческой связи с государством регистрации и значительный объем информации относительно менеджмента, акционеров и бенефициаров.

Судя по данным из украинских публичных реестров, об этих тенденциях известно далеко не всем. Мифический кипрский миллиардер Майкл Пападопулос по сей день значится конечным бенефициарным собственником нескольких десятков украинских компаний.

Вывод:

Если не драматизировать – время еще есть. Бизнесу пора подумать о завтра, не дожидаясь первого удара со стороны компетентных органов.

Правильно было бы начать с анализа финансовых обязательств и активов своих заграничных компаний. Планируется, что первый обмен будет охватывать информацию, собранную в течение 2019 года, поэтому еще можно успеть ликвидировать иностранные структуры, в которых больше нет коммерческой необходимости.

В конце концов, до этого времени можно реструктурировать бизнес, максимально обезопасив себя и свое дело от всех потенциальных рисков.